нового завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное (Евр. 9:8-15).

Таким образом, Слово Божье свидетельствует о том, что Кровью Христа, «однажды вошедшего во святилище», жертвам был положен предел (ст. 11-12).

Ибо сие Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26:28). А где прощение грехов, там не нужно приношение за них (Евр. 10:18). Отменяет первое, чтобы постановить второе (Евр. 10:9).

И утвердит завет для многих одна седмина, а в половине седмины прекратится жертва и приношение (Дан. 9:27).

Жертвоприношения, предписанные законом Ветхого Завета, упразднены Христом. «Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остаётся неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что завет (верный смысловой перевод – не покрывало, а завет) перед Христом упраздняется (не снимается, а упраздняется – "катаргео")» (2Кор. 3:14).

По словам известного исследователя Джоша Макдауэлла, действенность и жизненность прежнего завета были утрачены, "когда Агнец Божий был принесён в жертву на Голгофе. Но ещё сорок лет продолжала существовать его внешняя оболочка. С падением Иерусалима погибла и она. Это произошло в 70-м году по Р.Х. Разрушение было полным. Храм был не просто осквернён, как это было при Антиохе Эпифане, – он перестал существовать и с тех пор не был восстановлен" («Неоспоримые свидетельства», М, 1993).

В половине седмины жертвы были полностью замещены драгоценной Кровью Христа как непорочного и чистого Агнца. В момент смерти Христа завеса в храме сверхъестественным образом «раздралась надвое, сверху донизу». Это был особый знак Божий на установление нового завета через Его Жертву, и это вошло в тексты Писания тройным свидетельством: Евангелием от Матфея, Марка и Луки. В этот момент померкло солнце и потряслась земля: Господь отменяет первое, чтобы постановить второе.

Многообразие перевода еврейского слова шабат (прекратит – Син. пер.) – это попытка переводчиков отобразить то, что ожидало жертвы в тот момент. «В пол же седмины отнимется (шабат) жертва и возлияние» (славянский перевод Библии). В некоторых переводах сказано, что Он упразднит жертву и приношение, или положит конец жертвам и приношениям, и т. д. Но лишь еврейский язык, его слова и выражения могут наилучшим образом передать значение этого стиха, и нам не остаётся ничего лучшего, как только благоговейно принять, что в последнюю седмину ветхозаветная жертва достигла своей субботы!

Это было предсказано за 490 лет до начала распространения Евангелия по всей территории Римской империи и всего мира. Таким образом, цель, которая ставится Богом и провозглашается в его Слове, по достижении семидесятой седмины полностью достигается. И целью Бога была не смерть Господа, но всё то, что она давала Ему и людям. В первом стихе пророчества содержатся шесть частей этой цели, шесть граней Божьего замысла, которые показаны Даниилу в откровении, посланном ему и его народу (Дан. 9:24). И с этого момента искупительная смерть Христа распространяет своё действие не только на предстоящие времена, но и времена минувшие (Евр. 9:15).

Итак, семьдесят седмин Бог определил в совете Своём и открыл это человеку. В середине последней седмины искупительная Жертва. Мы знаем, что Бог готовился к этому. Готовил к этому и людей. Последняя седмина – это время служения Христа и последующего служения Его учеников, доносящих евангельскую весть своему народу. Эта седмина – кульминация всего пророчества, в центре которой крест Христов. Более трёх лет Его служения в народе окончились на Голгофе, и это стало началом новой эпохи – Царства Небесного, пришедшего в силе!

"Эти большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли. Потом примут царство святые Всевышнего и будут владеть царством вовек и во веки веков" (Дан. 7:17-18).

Два последних стиха пророчества о седминах особым образом выражают трагизм еврейского народа. Они параллельны и содержат в себе два сообщения: смерть Искупителя через предательство и отвержение, а также гнев, который обрушится вскоре на Иудею и Иерусалим (день Господень). Это и обозначило полноту настоящего Божьего откровения. Далее это станет одной из главных тем в устах Господа на Елеонской горе. «…Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мф. 24:21). «Потому что это дни отмщения, да исполнится всё написанное» (Лк. 21:22). «Ибо великое будет бедствие на земле и гнев на народ сей» (ст. 23). Две фразы: великая скорбь и великое бедствие – как параллельны, так и синонимичны.

Ученикам Иисуса Христа на Елеонской горе предлагалось уразуметь (Мф. 24:15). Ссылаясь на откровение, данное пророку Даниилу, Иисус указал на предстоящий крах этого народа: уничтожение храма и бедствие, которое постигло всех, кто в это время находился в Иудее, особенно в Иерусалиме. По словам Ангела Гавриила, город и святилище будут разрушены: результат будет как от наводнения (или потопа). Евангелистом Лукой передаётся эта же беседа Иисуса с учениками. Господь говорит, что Иерусалим будет окружён войсками: «тогда знайте, что приблизилось запустение его» (Лк. 21:20).

Не будет преувеличением сказать, что дискуссии о "мерзости запустения" (см. также Матфея и Марка) ведутся веками. И богословы не решаются окончательно определить, что это значит. Но с древних времён многие, согласно Даниилу и в соответствии с приведёнными выше словами Христа, отождествляют "мерзость запустения" с войсками римлян. Слабость прочих попыток интерпретации принуждает остановится на этой версии как наиболее согласующейся с общим контекстом.

Фраза "мерзость запустения" в греческом тексте Нового Завета – это перевод исходного еврейского словосочетания, но не его эквивалент. Поэтому трудно сказать, насколько они тождественны, и каков вложенный в эту фразу первоначальный смысл. Выражение "мерзость запустения" – это словосочетание, которое не даёт никакой ясности само по себе. Морфология причастия мешомем, образованного от глагола шамам (цепенеть, оцепенеть от ужаса, запустеть, опустошать) не раскрывает смысл фразы. Однако сказанное о мешомем (мерзости опустошения) нельзя отделять от других двух упоминаний мешомем в Дан. 9:26-27. Это то, что трагически сопровождало кончину Израильского века.

Во всей книге Даниила фраза "мерзость запустения" на еврейском языке встречается трижды, но не всегда одинаково. Там, где говорится об Антиохе (гл. 11, 12), "мерзость" (шиккуц – евр.) в единственном числе. А в 9-й главе это слово во множественном числе (шиккуцим). Языческие войска, приближающие запустение, должны были оказаться той самой "мерзостью запустения", или мерзостью, приводящей к запустению, о которой говорил Христос.

Следует отметить, что слово "святилище" в высказывании о мерзости запустения в Дан. 9:27 было добавлено к переводу с еврейского. Это было сделано в связи со странным выражением «и на